С каждой минутой, проведенной в этом клубе, мое желание вести себя "прилично" и уехать домой в более-менее трезвом состоянии улетучивались, словно сигаретный дым. Было бы просто прекрасно, если бы Уэсли был ингибитором [боже, кто-то вспомнил уроки химии в школе], способным вовремя остановить меня, способным сказать, что все, пора домой, Нинэль, ты еще планировала завтра заняться делами, а ты едва ли сможешь это сделать, если будешь лежать полумертвая на кровати с дичайшей головной болью и желанием застрелиться. Но, кажется, проблема была в том, что Пол и сам собирался расслабиться, оторваться на полную катушку. Мне показалось, или до приезда в клуб мы договаривались о другом? Мысленный маячок в моем сознании поначалу пытался напоминать, что я все же хорошая девочка, а значит, вести себя надо прилично, тем более, что для Уэсли я и правда была хорошей, он редко видел меня по-настоящему сходящей с ума и ведущей себя неадекватно. Что ж, все бывает впервые, не так ли? Маячок тоже так решил, а потому спустя какое-то время его система дала сбой, и он больше не напоминал о себе. Гулять так гулять? Прости, детка, сегодня можно отрываться. В конце концов, конец рабочего сезона, май, бар, выпивка, танцы, симпатичные мальчики - ну как тут сдерживать себя? Полагаю, Уэсли был того же мнения. Разве что в его перечне вместо мальчиков были девочки, но смысл все равно оставался тем же.
    - Ладно, к черту серьезные отношения, ты прав, - звучало как тост, а потому, как только бармен поставил передо мной очередную стопку, я тут же проделала ту же процедуру, что и ранее. Голова чуть закружилась, но это было даже приятно. Мне нравилось это ощущение. Легкость, полет, некая невесомость. Я редко такое позволяла себе испытывать, а потому это было особенно приятно. Всегда испытываешь особое наслаждение от того, что обычно запрещаешь себе делать. Сейчас я просто развлекалась, а последнее время я была слишком строга к самой себе, на развлечения во время работы было жесткое табу. Но сегодня все изменится, это было уже понятно. Кстати, насчет отношений. Он действительно был прав. Мне они тоже сейчас были не нужны. Слишком многое было поставлено на карту, вся моя жизнь была расписана на год вперед так точно, любовь до гроба туда не вписывалась, максимум - мимолетные встречи, легкий флирт, страстные поцелуи и кофе в постель. Но только чтобы потом "прощай" и никогда не встретиться. При первом взгляде на меня трудно было поверить в то, что я против серьезных отношений, но моя любовь к работе, а так же к собственной свободе делали свое дело - я предпочитала отношений без любви, по крайней мере, на данный момент. Тут мы с Полом были похожи, что несказанно радовало. Классно же, когда человек, который тебе небезразличен, во многом похож с тобой, не правда ли?
    - Что? Бармен? - я рассмеялась, чуть не поперхнувшись текилой, очередную стопку которой собиралась выпить. Какая это по счету? Третья или уже четвертая? Нет, как-то я слишком быстро пытаюсь дойти до кондиции, пора бы сделать перерыв. Я бросила взгляд на парня, о котором говорил Пол. Нет, не мой вариант. Какой-то щуплый. Хотя, готова поспорить, для некоторых барышень в клубе он казался олицетворением сексуальности. На самом деле, единственное, что в нем было хорошо - он был барменом, а значит, мог сотворить коктейльный шедевр и удивить прекрасную даму. Но в целом, ничего особенного. И да, вполне возможно, он был геем. В ЛА возможно все, что угодно, а уж представители нетрадиционной ориентации здесь встречались на каждом шагу. В конце концов, у меня у самой были такие знакомые, которые, кстати, были неплохими ребятами, с ними легко было найти общий язык, если ты, конечно, не был гомофобом и не пытался обвинить их во всех смертных грехах. - Знаешь, судя по взглядам, которые он бросает на тебя, - я на секунду замолчала, смерив Пола серьезным взглядом, - он и правда гей. Так что я бы на твоем месте остерегалась, - снова звонкий смех, который едва долетает до Уэсли из-за слишком громкой музыки. Обращаю внимание на то, что Пол как-то слишком медленно пьет виски, а мне хотелось, чтобы он тоже расслабился, чтобы позабыл об этом дурацкой работе, позабыл обо всех проблемах и просто наслаждался жизнью. В конце концов, ради этого мы сюда и приехали.
    - Ты так и будешь пить один стакан виски веками? Напряжение после работы так тебя точно никогда не отпустит, - я кокетливо закусила нижнюю губу, когда в моей голове появилась очередная идея. Странная, может, но мне она понравилась. Хотя что там, мне нравились все мои идеи, особенно, сегодня. И да, я знаю, во всем виновата текила, об этом свидетельствовало и легкое головокружение и ощущение эйфории, не отпускавшее меня, а наоборот, овладевавшее мною все сильнее. - Хочешь, сделаю массаж? - не дождавшись ответа, я тут же оказалась позади парня, положив руки на его плечи. Признаться честно, когда-то я заканчивала курсы массажа. Но сейчас это едва ли поможет, его явно надо делать до того, как ты решишь выпить. Подала знак бармену и он тут же предложил следующую стопку текилы. Несколько минут я потратила скорее не на то, чтобы сделать массаж, а на то, чтобы полюбоваться плечами Уэсли. Так, Добрев, приди в себя, вы, в конце концов, в клубе, а не в борделе, и ты его подруга, а не элитная проститутка. Воспользовавшись тем, что стою позади актера, я легонько подтолкнула его в ту сторону, где танцы были в самом разгаре.
    - Пошли танцевать. Давай-давай, мы же должны показать всем, как нужно зажигать, - я вновь подкрепилась текилой [так и до алкоголизма недалеко, ай-я-яй, Нина] и направилась в сторону танцпола, не сомневаясь, что Пол пойдет за мной. А если нет, я его туда насильно вытолкаю, в клуб приехать и стоять у барной стойки - нет уж, это слишком. Или он все еще надеется, что все будет прилично? Кажется, я уже перестала в это верить. Черт, и почему меня бросает в жар всего лишь с нескольких стопок текилы? Но ладно, я еще трезва, все еще впереди. Оказавшись среди танцевавших людей, я тут же поддалась искушению и начала двигаться в такт музыке. Ну конечно, я еще и знаю текст, тут точно нельзя удержаться. И с какого момента, интересно, меня перестало волновать, что подумает обо мне Пол? Не знаю точно, но одно мне было ясно - я хотела, чтобы он тоже сходил с ума. Хоть немного. И я знала, что он это умеет, я чувствовала.
    - No no no no no no no fire, no fire, I, I wanna feel the music higher and touch the sky, o love, no love, you drive me crazy, you crazy boy, I wanna live with you a deja vu, - Добрев, да что с тобой такое? Отлично, я еще и подпеваю, хотя всегда ненавидела эту песню и эту исполнительницу в частности. Как я уже говорила - всякое случается. В какой-то момент мне показалось, что пела эту песню я, скорее, обращаясь именно к Уэсли, но потом тут же забыла об этом. - Гулять так гулять, Василевски, - своеобразная месть за Гилберт. Я не слишком любила, когда меня называли в честь моей сериальной героини. В некоторых моментах меня раздражали ее поступки, как бы странно это ни звучало. Нет, я любила ее, но она все равно была не идеальной. Как и я. И потом, на Гилберт я была похожа меньше, чем на ту же Кэтрин. Стервой я, конечно, не была, но едва ли Елена стала бы вести себя подобным образом.

She's got a target painted on her back
And keeps a list of the qualities a good girl lacks
She bites her lip and tips her bottle
I take a drink cause the truth is hard to swallow
     Что-то определенно шло не так. И я сам не мог понять, что именно. Все казалось вполне естественным - девушка, спасение, приятный вечер в ее обществе в благодарность за сохраненную жизнь - но что-то все равно скребло сердце, и от этого было как-то не по себе. Проще всего оказывалось забыть, забить и думать о чем-то более приятном. Например, о том, что у нее чертовски красивые глаза, соблазнительные пухлые губы, которые она, вероятно, сама того не замечая, частенько прикусывает - черт, неужели я обращаю внимание на подобные вещи? Нет, разумеется, это в моем стиле, расслабиться после работы не грех, скорее, наоборот, но сегодня все было иначе - задание было провалено, и я, как бы эгоистичен ни был, не собирался пользоваться своим обаянием, дабы соблазнить ее. Хотя стоило отметить, что у нее это, в свою очередь, получалось великолепно. Вернее, получалось бы, если бы она пыталась этого добиться. Я все же отчаянно твердил себе, что такой цели у нее не могло быть, даже если она довольно быстро оправилась после случившегося, что вполне возможно, люди бывают разные. Кажется, кого-то снова занесло не в ту степь и кто-то слишком легко поддается влиянию обычной провинциальной девушки, которая, кстати, младше не меньше, чем на десять лет. Это когда-нибудь останавливало? Обычно нет, но не сегодня. И потом, это странное чувство, ощущение не_правильности, не_логичности - оно не отпускало, а потому трудно было полностью сосредоточится на разговоре с Хейли. Может, это и к лучшему - так я казался достаточно отстраненным, что давало надежду на то, что наше знакомство закончится именно сегодня и именно тем, что я отвезу ее домой, постараюсь изобразить подобие улыбки на прощание, а затем навсегда уеду из этого городка. Так следовало поступить, на самом деле, сразу, но, черт возьми, выпить мне не помешало, да и эта девушка определенно умеет уговаривать.
     - Возможно, однажды мне удастся пережить этот опыт, соревнования, это по мне, - отчего-то горько усмехаюсь и тут же удивляюсь самому себе. Это так мы решили быть отстраненными? Но она затронула тему, хорошо мне знакомую. Соревновательных дух у меня в крови - я всегда старался быть первым, даже если поначалу не признавал этого. Но глупо отрицать тот факт, что желание доказать отцу, насколько я могу быть хорош, насколько сильно я могу быть похож на него, насколько сильно я хочу быть похож на него, это желание было сильнее меня. Помимо своей воли, подсознательно, я вел соревнования даже с собственным братом, который был младше, а следовательно, проигрывал априори. Знаю ли я, что такое соревнования? Определенно. Только для меня это не было развлечением, как для тех, кто собирает грибы в лесу, для меня это стало одним из смыслов жизни наравне с необходимостью защищать людей от тварей, населявших землю. Хотел ли я соревноваться? Уже нет, но, кажется, выхода у меня попросту не было.
     Очередное одобрение Импалы - очередной плюс в карму Хейли. Она будто чувствовала меня, будто знала, что машина - мое второе я, без которого представить Дина Винчестера просто невозможно. Разумеется, стоит списать это на простое совпадение, но все же на очень примечательное совпадение. Девушки, которые бывали в этой машине, отмечали лишь то, что на заднем сидении удобно предаваться страсти; едва ли хоть одна из них понимала, в какой машине они занимаются сексом, и что она значила для того, с кем они занимаются сексом. После подобных слов Хейли не могла не запомниться. Кто знает, может, после того, как я провожу ее домой, я забуду ее уже спустя пару часов, но сейчас важно то, что она мне нравилась, чертовски нравилась. Не просто как красивая обложка, содержание казалось не менее интересным. Не будь я Дином Винчестером и не спаси ее только что от стаи оборотней, возможно, я бы захотел узнать ее получше. Но я был, я спас, а потому прекрасно понимал, что это не нужно ни мне, ни, самое главное, ей. Для Хейли будет лучше вообще забыть о моем существовании.
     Трудно было не заметить взгляды, брошенные в сторону Хейли, как только мы вошли в бар. А чего стоили приветственные оклики - что ж, а она популярна. Это же доказывал и мальчишка-бармен, готовый из кожи вон вылезти, чтобы понравиться ей. Впрочем, безуспешно, ее внимание было приковано ко мне. Льстило? На самом деле, кто знает, может, этот мальчишка был более подходящей кандидатурой для нее, чем я. Из него, вероятно, был менее приятный собеседник, но с ним было гораздо безопаснее, чем с охотником на нечисть. Ее слова попадают в самую точку. Потерять душу или жизнь - и то, и другое было испытано Дином Винчестером. Ей этого, разумеется, знать не дано, она вообще мало представляет, что такое возможно, если я сейчас сижу перед ней живой и здоровый. Остается лишь согласно кивнуть, ведь сказать в ответ больше нечего. Вернее, рассказать можно многое, но ей определенно не стоит этого знать. Ее рука задевает мою, взгляд «глаза в глаза», прямо как сцена из кино. Она медлит, что дает мне возможность задержать ее пальцы чуть дольше положенного, но в итоге я все же отпускаю ее руку. Я дал себе слово, значит, сдержу его, в конце концов, так и правда будет лучше для всех. Неловкая пауза, но спустя мгновенье она исчезает, словно ее и не было, хотя мы, вероятно, оба подсознательно помним о ней.
     - Знаешь, может, тебе тоже трудно будет в это поверить, но перед тобой явно не самый удачливый на земле человек, скорее, наоборот, - и с чего я вдруг решил делиться с ней этим? На самом деле, я говорил правду: едва ли можно назвать удачей тот факт, что я ежедневно могу погибнуть от рук какой-нибудь саблезубой твари. Вся моя жизнь - череда сплошных неудач, на которые я не привык жаловаться никому, кроме себя самого. Самобичевание, самоанализ - все, что начинается на «само», а также разрушает личность и не дает спокойно спать по ночам, но явно лучше, чем попытки донести до кого-то суть, не раскрыв самого главного. Тем же, кто знает обо всем этом, жаловаться попросту не хотелось; да и не в моем это характере. - Неприятности - мое второе я, - тоже правда. Вернее, не правда, но ведь и не ложь. Снова та же усмешка, только на этот раз чуть более добродушная. - Я бы не стал считать знакомство со мной удачей, - непроизвольно облизываю нижнюю губу - очередная привычка, на которую я никогда не обращаю внимания, а когда вспоминаю о ней, она дико раздражает. Сомнения в том, что она пытается флиртовать со мной, развеивались с каждым ее жестом, взглядом, словом. Либо я ничего не смыслю в женщинах, либо она действительно хочет мне понравиться. Первое я все же рискну посчитать неверным - несколько самоуверенно, но все же. На секунду вновь между нами вновь воцаряется молчание; я, сам того не замечая, изучаю черты ее лица - изгиб бровей, придающий взгляду некую игривость, четко очерченные скулы. Никогда не думал, что меня так будет интересовать обычная девушка - одна из таких, с которыми я мог провести вечер, уже наутро забыв имя. Но, кажется, она не одна из, она другая. Хотя бы потому, что на ночь с ней уже стоит определенное табу. Впрочем, кто знает, трудно предсказать. Так, кажется, молчание затянулось.
     - Ты местная? Тебя, как вижу, многие тут знают. Или все же предпочитаешь кочевой образ жизни, нигде не задерживаясь надолго, - делаю глоток пива и перевожу тему, пусть лучше говорит о себе. Хотя отчасти я описывал себя. Никогда не любил однообразие - вернее, может, и полюбил бы, если бы с детства ни был приучен к дороге. Я пытался быть хорошим семьянином, но дорога всегда манила меня, работа всегда манила меня. - Ни постоянной учебы, ни постоянной работы. Не скучно? - я почти уверен, что ей не бывает скучно, она найдет, чем себя занять. Следующим вырывается вопрос, который я точно не должен был задавать, но слово не воробей, - Не бывает одиноко? - по себе судишь, Винчестер? Кажется, вечер откровений затягивался, и, несмотря на то, что я почти ничего о себе не говорил, у меня создавалось впечатление, что я уже рассказал ей о себе все. И чем так притягивают ее глаза, что от них невозможно отвести взгляда?

- краткая справка & отношения с вашим персонажем;
Адриан взбалмошный, вспыльчивый, временами грубый и агрессивный. Привык получать все, что захочет не взирая на желания других. Если видит что-то или кого-то перед собой, он просто берёт, не спрашивая на то разрешения, уж так он привык. Он родился в очень богатой и преуспевающей семье, поэтому мнения, рассуждения других, о его поведении, парня не особо то и волнуют. Не смотря на всю свою жёсткость, он может быть мягким, иногда даже милым, но это случается крайне редко и в основном под большой дозой алкоголя. Умеет красиво ухаживать за девушками, знает толк в женской красоте, большой её ценитель.
Отношения Би и Адриана сама сложная и не понятная вещь, которая только была в жизни девушки. Она - его собственность, личная игрушка, с которой он не дает никому играть, а сам, в свою очередь, может делать что угодно и когда угодно. Все начиналось как не удачная попытка познакомиться, он пришёл в клуб с друзьями, чтобы отдохнуть и немного отвлечься от своих дел, Белль же в тот вечер работала и была в очень плохом расположении духа, знакомства не получилось. Слегка грубо отшив парня, девушка удалилась в гримёрку, а парня зацепило и в то же время разозлило поведение красотки и раз не получилось по-хорошему, то он сделает по-плохому, собственно как он и привык. Для человека его статуса не есть проблема узнать все, об интересующей его, личности, и вот, по прошествии всего лишь одного дня он знал о ней все, именно с этого момента начинает небольшой, личный ад для юной мисс Райс. Она доступна для него в любое время суток, в любой день недели, и не дай бог ей быть вне зоны доступа, последствия будут не особо приятные. Их так называемые отношения длятся не так уж и давно, Би всячески им противится и не хочет признавать того факта, что этот парень ей очень даже симпатичен. Аннабель не первая игрушка парня, но она единственная, которая до сих пор будоражит разум Адриана, да до такой степени, что на других он попросту не обращает внимание. Многие друзья всерьёз обеспокоены таким поведением парня, а он лишь усмехается и отшучивается, мол укрощать строптивых намного интереснее, нежели когда девицы сами вешаются ему на шею, так ли это на самом деле? Ярый противник того, чтобы девушка употребляла наркотики, курила и напивалась до невменяемого состояния. Пару раз Белль хорошенько влетело из-за того, что она приходила домой еле держась на ногах. Хитрый, властный, рассудительный, не любит, когда ему перечат, однако когда ему перечит Аннабель, его это забавляет, но все же когда чувствует, что она перегибает палку, может поставить на место, у него есть рычаги давления на неё.

- дополнительные пожелания;
Найдись о мой любимый, обещаю слушаться и не смотреть на других мужиков хДД Самое главное от вас, это активность и желание отыгрывать подобного персонажа, потому что парнишка получился с характером) Я совершенно не против кросспола, самое главное найдись, залюблю тебя до смерти.
- связь с заказчиком;
Гостевая, ЛС, а позже дам аську, если нужно
- пример вашего поста;

Клеп)

На этой ролке пока нету постов, поэтому выкладываю с другой, довольно-таки давнишний

Улицы Мистик Фолс как обычно заполнены до боли знакомыми людьми, которых ты видишь изо дня в день. Те же лица, те же приветливый улыбки, город прежний, меняется только твое настроение и отношения к окружающим. Диана шла по улице и мурлыкала себе под нос какую-то очень знакомую песенку, слова которой засели ей в голову так сильно, что никакими мыслями и словами их оттуда не выбьешь. Но что самое противное во всем этом, так это то, что девушка никак не могла вспомнить, что именно это за песня, чёрт бы побрал тех, кто придумал радио, однако жизнь на этом не останавливается, позже она непременно все вспомнит. Утро выдалось на редкость продуктивным и полезным, Диана успела переделать кучу дел, а сейчас она направлялась в школу, необходимо было закончить последние приготовления к началу учебного года. Интересно, что нового случится в этом году? Ведь по сути Мистик Фолс был не таким уж и большим, а главное, знаменитым городком, здесь все знают друг друга в лицо и естественно, что твоя жизнь, как и жизнь твоих родителей идёт по заезженному сценарию. Была ли Ди неисправимым романтиком жаждающая приключений и каких-то новых знакомств? Возможно, а быть может это всего лишь книги, которые она так любит читать, это они будоражат её юное воображение. Но в любом случае это Мистик Фолс, здесь если и происходит что-то грандиозное, так это праздник дня основателей, ничего нового.
Диана остановилась и посмотрела на время, было только без четверти одиннадцать, в принципе время ещё есть, чтобы зайти в кафе и встретиться с кем-нибудь из девчонок, наверняка Кэролайн есть что рассказать и поделиться новостями, все-таки Дианы не было в городе некоторое время и она банально соскучилась по друзьям. Достав телефон, Ди уткнулась в него и продолжила идти в заданном направлении попутно пытаясь найти в списке контактов телефон Кэролайн. Но пройдя несколько метров, девушка с кем-то столкнулась и её старания оказались напрасными, потому что телефон, вместе с сумкой рухнули на асфальт. - Чёрт, мне сегодня прям везёт! - подумала про себя девушка и присев на корточки подняла сумку, при этом начав извиняться, - Простите, я сегодня с самого утра какая-то рассеянная, видимо слишком сильно летаю в облаках и... - Диана подняла глаза на незнакомца, с которым только что столкнулась и замерла, дыхание перехватило и в горле будто ком застрял, не позволяя вымолвить ни слова. О таких вот ситуациях обычно пишут в книгах, их взгляды встретились, словно током прошибло и прочая любовная лирика, так вот, эта любовная лирика никакая не чепуха, она реально существует. Только что Диана ощутила её на себе. На девушку смотрел молодой парень, немного старше неё, карими, почти черными глазами и девушка готова была уже сейчас согласиться на все, что он предложит, да черт с ним, пускай даже накричит за её неуклюжесть, она просто будет улыбаться, как дура и смотреть на него. Парень поднял телефон девушки и как-то странно начал его рассматривать, словно либо видит впервые, либо не совсем привык к нему, а потом протянул его девушке. - Спасибо, - пробубнила девушка и встала с корточек. Боже мой, она чувствует себя как 5-ти летний ребёнок, которого в детском саду похвалили за хороший рисунок, а он этого смущается. А ведь парень просто подал ей телефон, это ведь мог сделать кто угодно, да тот же Мэтт или Кэролайн и что, разве она так же бы волновалась? Нет конечно, бред какой-то. - Ещё раз извини, я правда задумалась и не заметила, куда иду, - девушка улыбнулась стала теребить кольцо на своём пальце - первый признак того, что она волнуется.

Было ли у вас когда либо желание бросить всё к чертовой бабушке, и сбежать куда-то в забытое Богом место? Туда где нет шума машин, мобильных телефонов, грязных носков и нестираных вещей. Нет? А вот Лори Греймс эта идея посещает уже на протяжении нескольких недель. Быт понемногу начал съедать девушку. Стирка, глажка, уборка дома, приготовление еды,проверка уроков и так по кругу каждый день. Да и Рик, всё также очень редко бывал дома из-за своей работы. Обстановка в семье Греймс была накаленная, каждый день очередные скандалы, обиды и прочие семейные неурядицы. Но, не смотря на все происходящее, девушка прекрасно понимала, что всё также сильно любит Рика, души не чает в Карле, ей просто нужна передышка, маленький тайм аут.
Ночь. Сегодня, как в принципе и все прошлые ночи, Лори вырубилась моментально. Ежедневная усталость дает о себе знать. Безмятежный сон миссис Греймс нарушал лишь вечно крутящийся и ворочающийся Рик, который явно не мог заснуть. За столько прожитых лет вместе, она уже перестала на это реагировать, девушка лишь перевернулась на бок и уткнулась носом в спину мужа.
Спустя некоторое время затрищал телефон, Лори зашевелилась, проснулся и Рик. Черт побери, кто же это еще может быть? - сквозь сон подумала она. Лори потерла глаза, дабы прогнать от себя сон.
- Да, слушаю,..- Да, я… – Я приеду,  – Я приеду, Рик старался отвечать тихо, дабы не разбудить жену. Закончив разговор, молодой человек выскользнул из крови и направился к шкафу.
Что за ..?? Девушка повернулась в сторону мужа, молча смотря на него несколько секунд. Она просто не могла поверить, что он опять уйдет среди ночи. Такое ощущение, что Рик буквально искал повод, дабы покинуть дом.
- Рик! - наконец-то выпалила она, вставая с кровати. - Как это понимать? - натягивая халат, продолжала она, после чего перевела взгляд на часы. - Ты время видел? Лори вновь вспыхнула, злоба на работу мужа вновь взяла верх над разумом. Она хотела повысить голос, но вспомнила, что в соседней комнате спит Карл, поэтому произнесла более тихим, но всё также твердым голосом.
- Шейн, что не может справиться без тебя?
Лори всё также неподвижно стояла у кровати, сложив руки на груди. В том время как Рик спокойно продолжал собираться. Нужно отдать должное, его выдержке и терпению, ведь не каждый сможет справится с женскими криками и истериками. Возможно  именно его "спокойствие" так напрягало, а точнее выводило Лори. Ведь ко всем проблемам Рик всегда подходил, спокойно,решительно и обдуманно, в то время как Греймс о желала эмоций. За столько проведенных лет вместе искра между ними давно потухла, остались лишь воспоминания и быт.
Прошло пару секунду, злость Лори начала медленно стухать. Она перевела дыхание и с неким пониманием взглянула на уставшего Рика.
- Милая, там крупная авария. Много пострадавших. Но после сказанного им, она вновь вспыхнула. Девушка нервно заходила по комнате, схватив подушку, она кинула её в Рика. Двумя короткими предложениями её муж как всегда умудрился подлить масла в огонь
- Я вот не пойму ты там зачем? Для этого там есть спасатели какие-то, скорая, пожарники. А с бумажной работой прекрасно справится и Шейн.Выпалив всё, что накопилось в ней, Греймс села на край кровати, руками взявшись за голову.
- Шейн офицер, а я шериф, – Я должен быть там.
- А я кто?Кто я во всем этом Рик? - она сделала короткую паузу между предложениями.- Ты должен быть где угодно, но только не с семьей. Ты везде, но не дома!

- краткая справка;
- 26 января, 1981 (32 y.o.)
- Место рождения Дроэда, Ирландия
- Отец военный, мать всю жизнь проработала в полиции
- Династия военных и служителей закона, кто же мог вырасти в такой семье, явно не клоун или сопливый доктор. С самого детства парня тренировали, обучали боевым искусствам, ведь он дожжен был стать еще одним из тех, кто прославит семью. Мать же хотела, что бы у сына было  другое будущее, ведь живя с полицейским, она столько насмотрелась, что не пожелала бы никому. Однако сын сам выбрал свою судьбу, уйдя учиться в военную академию. Закончив ее с отличием, наш герой попал в  самый сложный отдел убийств. И тут понеслось расследования, трупы и многое другое. Мало кого это устроит. Его девушка, которая, кстати, к  тому времени была беременна, не выдержала ночных вызовов, отлучек и, просто, нервного напряжения, и в итоге он остался один без семьи. Но есть и приятная сторона, своего ребенка по закону он может видеть по выходным , этим парень  всегда готов воспользоваться.
- Спустя некоторое время, ты почувствовал вкус денег и власти. Быстро из образцово-показательного копа с высоким уровнем раскрываемости ты превратился в грязного копа.   
-
- отношения с вашим персонажем;
Хочу салат из симпатии, страсти, любви, адреналина, ссор и примирений и прочих сладостей
- дополнительные пожелания;
Прошу не брать роль на день или два. Одену, раздену, буду любить и играть с Вами . От вас активность, желание развивать игру и персонажа, приветствуется любовь к флуду и чувство юмора. Что касается постов, то простыни в +100500 строк не требу, просто хочу динамичной игры. Очень-очень-очень жду!!!!
- связь с заказчиком;
гостевая, лс, в дальнейшем дам асю
- пример вашего поста;

с др. ролевой

Было ли у вас когда либо желание бросить всё к чертовой бабушке, и сбежать куда-то в забытое Богом место? Туда где нет шума машин, мобильных телефонов, грязных носков и нестираных вещей. Нет? А вот Лори Греймс эта идея посещает уже на протяжении нескольких недель. Быт понемногу начал съедать девушку. Стирка, глажка, уборка дома, приготовление еды,проверка уроков и так по кругу каждый день. Да и Рик, всё также очень редко бывал дома из-за своей работы. Обстановка в семье Греймс была накаленная, каждый день очередные скандалы, обиды и прочие семейные неурядицы. Но, не смотря на все происходящее, девушка прекрасно понимала, что всё также сильно любит Рика, души не чает в Карле, ей просто нужна передышка, маленький тайм аут.
Ночь. Сегодня, как в принципе и все прошлые ночи, Лори вырубилась моментально. Ежедневная усталость дает о себе знать. Безмятежный сон миссис Греймс нарушал лишь вечно крутящийся и ворочающийся Рик, который явно не мог заснуть. За столько прожитых лет вместе, она уже перестала на это реагировать, девушка лишь перевернулась на бок и уткнулась носом в спину мужа.
Спустя некоторое время затрищал телефон, Лори зашевелилась, проснулся и Рик. Черт побери, кто же это еще может быть? - сквозь сон подумала она. Лори потерла глаза, дабы прогнать от себя сон.
- Да, слушаю,..- Да, я… – Я приеду,  – Я приеду, Рик старался отвечать тихо, дабы не разбудить жену. Закончив разговор, молодой человек выскользнул из крови и направился к шкафу.
Что за ..?? Девушка повернулась в сторону мужа, молча смотря на него несколько секунд. Она просто не могла поверить, что он опять уйдет среди ночи. Такое ощущение, что Рик буквально искал повод, дабы покинуть дом.
- Рик! - наконец-то выпалила она, вставая с кровати. - Как это понимать? - натягивая халат, продолжала она, после чего перевела взгляд на часы. - Ты время видел? Лори вновь вспыхнула, злоба на работу мужа вновь взяла верх над разумом. Она хотела повысить голос, но вспомнила, что в соседней комнате спит Карл, поэтому произнесла более тихим, но всё также твердым голосом.
- Шейн, что не может справиться без тебя?
Лори всё также неподвижно стояла у кровати, сложив руки на груди. В том время как Рик спокойно продолжал собираться. Нужно отдать должное, его выдержке и терпению, ведь не каждый сможет справится с женскими криками и истериками. Возможно  именно его "спокойствие" так напрягало, а точнее выводило Лори. Ведь ко всем проблемам Рик всегда подходил, спокойно,решительно и обдуманно, в то время как Греймс о желала эмоций. За столько проведенных лет вместе искра между ними давно потухла, остались лишь воспоминания и быт.
Прошло пару секунду, злость Лори начала медленно стухать. Она перевела дыхание и с неким пониманием взглянула на уставшего Рика.
- Милая, там крупная авария. Много пострадавших. Но после сказанного им, она вновь вспыхнула. Девушка нервно заходила по комнате, схватив подушку, она кинула её в Рика. Двумя короткими предложениями её муж как всегда умудрился подлить масла в огонь
- Я вот не пойму ты там зачем? Для этого там есть спасатели какие-то, скорая, пожарники. А с бумажной работой прекрасно справится и Шейн.Выпалив всё, что накопилось в ней, Греймс села на край кровати, руками взявшись за голову.
- Шейн офицер, а я шериф, – Я должен быть там.
- А я кто?Кто я во всем этом Рик? - она сделала короткую паузу между предложениями.- Ты должен быть где угодно, но только не с семьей. Ты везде, но не дома!

- краткая справка & отношения с вашим персонажем;
Мы тогда встретились ночью в одном из баров Лагуны. Сколько времени со встречи прошло? Точно не помню. Знаешь, ты меня тогда чем-то заинтересовал. Взгляд человека видевшего на своем пути многое, сбитые костяшки пальцев, небрежные движения. Я тебя никогда в городе не видела, поэтому решаюсь первой начать разговор. «Я впервые вас здесь вижу, мистер – улыбаясь, говорю я, - Я приехал из Нью-Йорка, приятно познакомиться» - это было начало нашего знакомства. Мы не называли настоящих имен. Мы скрывали свое настоящее. Я для тебя писательница, Анна, ты – художник, Клайд. У меня не было желания больше знать о тебе, мне важна наша связь друг с другом. Нечто притягивающее, пленяющее было в твоих жестах, в твоем разговоре. Встречаясь только вечерами? мы могли молча сидеть за стаканом виски, или просто говорить. Говорили о том, что было внутри. Именно в те моменты я превращалась в женщину, забывая о своей работе, о своих проблемах. Мы смеялись, мы плакали. Танцевали. Мы готовы были убить друг друга, а иногда появлялось мысль о том, что я могла за тебя жизнь отдать. Постепенно сближались, но ты дальше называешь меня Анной, не зная настоящего, для меня ты простой художник. Знаю, что все это вранье. Знаю, что все неправда. Плевать! Плевать я хотела на это! Мне нужен был такой человек, который выслушает, а потом забудет. Обнимет, или даст пощечину. Мне нужен был ты, понимаешь? Но ты пожалеешь, если какая-нибудь душа узнает о наших тайнах. О том, что спрятано у меня за семью замками.

- дополнительные пожелания;
его историю придумаете сами? если нужна будет помощь - обращайтесь, я помогу с этим; может быть он был также связан с криминалом в нью-йорке, но вынужен был покинуть его из-за сложившийся ситуации (может его ищут); имя менять можете;
не пропадайте только, прошу! жду и уже люблю 
- связь с заказчиком;
гостевая, лс
- пример вашего поста;

Свернутый текст

Отправляешься в столовую, где стол был уже накрыт. Медленно приподнимаешь бровь в удивлении, так как видишь только одно место. Только для себя. Белла? – точно гром проносится в твоей голове, и ты пытаешься вспомнить, не возвращалась ли она домой сегодня. Была ли она вообще сегодня дома? Только, к сожалению, не можешь найти ответы на эти вопросы, так как не было кого спрашивать. Остается ужинать в полном одиночестве. Твой слух становится обостренным, как никогда ранее. Тишина вокруг, которая будто поглотила все. Заставила исчезнуть, убила все живое. Слышишь только свое дыхание, неприятный звук, когда нож соприкасается с фарфором. Еле заметно морщишься и продолжаешь трапезу. Хорошо прожаренное мясо было подано вместе с гарниром, как нельзя лучше сочеталось, поэтому ты получил удовольствие от ужина. А глоток красного вина из твоего погреба довершил всю картину. Он был завершающей нотой. Поднимаешься из-за стола и берешь небольшой канделябр, а в другую бутылку того же вина. Только старый, скрипучий паркет говорил о том, что в доме кто-то есть.  И только мерцание свечей, что рассекали непроницаемую, непроходимую тьму комнат. Старые комнаты погрязли в темноте, но все это создавало непередаваемую атмосферу таинственности, холодности. Старинные стены дома знали много, и держат в себе много тайн, о которых теперь никто не узнает. Только они знают то, чего не знает никто. Призраки прошлого живут здесь. Ими пропитана каждая вещь, находящаяся здесь.
Садишься на мягкий диван, который был расположен почти в самом центре большой гостиной. В камине уже потрескивают дрова, будто до тебя уже кто-то сидел в этой комнате. Достаточно тепло. Хотя чувствуется холод, который проходит сквозь массивные стены Лестрейндж-Холла. Твоего дома. Дома, что принадлежит вам уже несколько столетий. На тебя падает свет луны, которая смотрит на тебя сквозь маленькую щель между тяжелыми портьерами, но спустя мгновенье она сразу исчезает. Потом ты слышишь тяжелые капли дождя, который бил по крыше особняка и сразу же замечаешь вспышку света и раскаты грома, которые просекли небо насквозь. Гроза. Но она не занимает твоих мыслей надолго, не смотря на то, что мог часами наслаждаться такой погодой. Тебе интересует другой. Где Белла? Пытаешься насладиться выдержанным вкусом вина, но потом срываешься и пьешь все залпом. Губы расплываются в усмешке, а мысли закрадываются в голову не самые хорошие. Странно и в то же время невероятно забавно. Хочется посмотреть на нее, хочется услышать те оправдания, которые она будет придумывать на ходу. Тебе даже не интересует книга, которая лежит одиноко перед тобой, и за прочтением которой ты планировал провести сегодняшний вечер, или уже ночь? Слышишь, как часы пробивают час. Уже?! Нет, серьезно?! Невольно рука тянется к бутылке, и после ты чувствуешь только то, как алкоголь проносится по твоему горлу, а потом словно каждая частичка дела утопает в нем. Ты уже не помнишь, какой по счету бокал это был. Ты не замечаешь время, которое плывет беспрерывно. Плывет с невероятной скоростью, и ты не мог его удержать. Не мог схватить его и остановить на несколько минут, хотя бы мгновений. Это было то единственное, что было тебе неподвластно. Хочешь дождаться ее. Хочешь ее сегодня увидеть, все равно спать ложиться не будешь. Смысл разве есть? Неаккуратное движение и звон хрустального бокала, что разлетелся на мелкие кусочки, соприкоснувшись с полом, по твоей же неосторожности. Черт. Но тебя это нисколько не волнует. Тебя уже ничего не волнует, и иногда ты задумываешься, зачем ты здесь сидишь? И какое тебе дело до Беллатрикс? Но чисто из-за твоей упрямости, ты продолжал ждать.  Два часа – по всему дому раздается звук часов. И к своему удивлению к тебе доносится легкий шорох. Это был шорох платья.
Неужели? Поднимаешься. Несколько шагов. И ты встречаешься с ней взглядом. Подбородок немного приподнят, а в глазах жажда узнать все. Брезгливо, двумя пальцами приподнимаешь ее плащ и так же нехотя выкручиваешь. Несколько капелек явно не прозрачны. Это явно не дождь. Это остатки чьей-то жизни, говорящие о том, что недавно еще этот кто-то был жив. И? Ты улыбаешься ей в лицо и загораживаешь путь на лестницу. Все делаешь, молча, без лишних слов, без лишних движений. Протягиваешь ей руку и помогаешь пройти в зал. Смотришь на нее, будто хочешь прочитать ее мысли. Хочешь узнать, что творится сейчас в ее душе. – Дорогая, - говоришь это приторно-сладким голосом, от которого самого тошнить начинает, но повторяешь ту же интонацию Беллы, ее «дорогой». – Кажется, я не должен был услышать, как ты вошла, - наигранно прикладываешь ладонь к губам. – И? Почему молчим? - киваешь в сторону и отводишь взгляд, спрашивая: - Чья? - она должна понять, что ты спрашиваешь о почти незаметных каплях крови. Тебе начинала интересовать эта игра. Она чем-то цепляла, ведь так?

- краткая справка;
С детства она была не такой как все. Была слишком умной, слишком серьезной, слишком забитой. В школе ее все не любили, дразнили и обижали. Не удивительно, что она затаила в сердце обиду на целый свет. И теперь, если и есть в мире изворотливые лживые стервы, то это - Перси.
После школы Песри очень изменилась, теперь можно сказать, что она - взбалмошная, легкомысленная особа, не выносит рутины, за словом в карман не полезет, азартна, ее лучше не брать «на слабо», подвержена резким сменам настроения, легко заводит друзей и с той же легкостью находит неприятности на свою пятую точку. Ей нет равных в плетении интриг и заговоров, этому она научилась ещё в частной средней школе. Стоит ли говорить, что в жизни она с наслаждением этим занимается. Она - жуткое создание, если рассмотреть ее характер. Она - прекрасная актриса и завидная лгунья. Для достижения своей цели пойдет не только по головам впередиидущих, но и на край света. Истерична, если что-то идет не так, как ей хочется.
- отношения с вашим персонажем;
Правда дружит она всем сердцем. Мало кто знает, что осталось в ней еще что-то от милой и хрупкой Персефоны. Девушки сдружились в университете, когда Персефона уже превратилась из гадкого утенка в прекрасного лебедя. Общие интересы, походы по магазинам - и вот девушки уже лучшие подруги
- дополнительные пожелания;
Прошу не брать роль на два дня так же желательно понимание персонажа Посты средней длины, простыней не требую, но и не мизерные посты, пожалуйста. Сюжет-заварушку придумаем сами. Так же просьба оставить внешность.
- связь с заказчиком;
гостевая или лс

She's a devil with a kiss kiss bang bang
Bad blood running through her veins
She's a fire with a kiss kiss bang bang
You will never ever be the same
     Почему мы иногда не умеем молчать? Почему нам всегда так важно, чтобы наше слово было последним. И к тому же, чтобы оно воспринималось как приказ, как догма, как аксиома, которую невозможно ослушаться. Зачем? Зачем мы так поступаем с людьми, которых хотим сделать своими, пусть и не навсегда, но на очень долго? Ответа не знает никто.
     А мы тем временем кусаем друг друга, впрыскивая друг другу под кожу яд медленного действия, который, накапливаясь, умертвляет чувства. Умертвляет рефлексы. И мы больше не хотим быть вместе. Нам больно подкожно. Нам больно сердечно. Наши щеки устланы слезами.
     Ева-Лотта никогда не скандалила ни с кем, кроме родной младшей сестры. И те скандалы, скорее, можно было назвать лишь ссорами и размолвками, тем, что быстро кончается, стоит одной из сестер остынуть. Она всегда слушалась маму, в доме ее царил мир, уют и любовь. Никто никогда не поднимал на нее руку. Никто в семье ни разу не делал ей больно.
     Во внешнем мире все было иначе. Она старательно пряталась за своими маленькими колючками-шипами, как роза, которую выращивал Маленький Принц, наивно полагая, что она может сама себя защитить. И вот, после того, как школьный учитель попытался влезть ей не только в душу, но и проникнуть внутрь нее, Еве-Лотте требовалась помощь. Она искала ее во всем и у всех. Но упорно молчала о событиях прошлого года. Никто не должен знать, как она была слаба. А здесь и сейчас, Джереми Гринберг вновь заставляет ее чувствовать себя слабой. Беззащитной. Беспомощной. Отсюда и эти слезы.
     Ее грудь вздымается с каждым вдохом все сильнее и сильнее. Сердце ее бьется так быстро и остервенело, как у пойманой в сети синицы, что кажется – ещё мгновение и оно и вовсе выпрыгнет из груди малышки Евы-Лотты. Ладошки ее вспотели от страха, волнения и боли, причиняемых Джереми Гринбергом.
     Щеки ее раскраснелись, этот удивительный свет, которым кожа Евы-Лотты всегда светилась изнутри, померк, лицо приобрело сероватый оттенок и растратило свой шарм. По лицу струились, уже высыхая, две черные полоски. Она не пользовалась водостойкой косметикой. И она не планировала сегодня плакать. Она планировала весело провести время на вечеринке, куда ее пригласил Джереми. С самим Джереми.
      И вот они проводят с ним время наедине. Со стороны всем может показаться, что они лишь, как и многие парочки к этому моменту, зажимаются у стенки. Но все иначе. Все как куда драматичнее. Все куда серьезней. Она плачет, а он все так же сжимает ее запястье своими руками-щупальцами. Он не отпустит ее от себя. Зачем он так с ней?
      Он спрашивает ее о слезах, а она стоит молча, пытаясь поймать взгляд этого нахала, что испортил их свидание. Тишина нависает над ними, как сфера, кажется, будто бы она давит на плечи и руки, скатывается по телу свинцовым шаром, тянучи вниз. В бездну. В пустоту. Воздух, что она выдыхает, казалось, не хочет уходить и цепляется за каждую клетку, от чего ей так тяжело дышать. Вот бы сейчас хлопнуться в обморок, обмякнуть в руках Джереми. Но организм усиленно не хочет этого делать. А ведь он отравлен – в нем концентрируется ядовитая смесь алкоголя и желчи, что течет сейчас, вместе с кровью, по венам девушки. А ведь она такая маленькая. Такая хрупкая.
     - Ты совсем не знаешь меня, ты не знаешь, что со мной происходило, - вдруг выдыхает она. – Ты знаешь меня только с момента, когда я улыбнулась тебе в столовой за обедом, - голос ее становится чуть спокойнее, все меньше слез стекает по ее щекам. Она вновь чувствует легкую нотку спокойствия. Может потому, что Джереми перестал на нее орать? А ведь он, между прочим, мало что знал о ее прошлом. Ева-Лотта никогда не была ни для кого открытой книгой. Она была сложной загадкой Сфинкса, ребусом, головоломкой. Ее приходилось разгадывать каждый божий день.
     Он закуривает свою чертову сигарету. Неприятный запах ударяет в нос Еве-Лотте и она невольно морщится. Её отец курит, но она не испытывает к этому запаху никаких положительных чувств. Она лишь смирилась, что в кабинете отца иногда пахнет сигаретами. Это ведь ему не вредит. Он ведь уже мертв. Он ведь – вампир. А сигареты – приятная привычка из старой человеческой жизни. Только вот Ева-Лотта никогда не понимала, что приятного может быть во вдыхании едкого дыма в легкие. Она не просит Джереми перестать курить, потому, что знает, что эта просьба не возымеет успеха.
     Слезы, что ранее стекали по щекам прекрасной Евы-Лотты, чуть-чуть облегчили ее опьянение. Только вот все, что было ранее произнесено парнем – только усилило состояние, в которое Лотти погрузилась от воспоминаний о школьном учителе. Ей казалось, что он сейчас где-то в комнате – стоит, прислонившись к стене, наблюдает за ней и усмехается, мол: «смотри, как я испортил тебе всю твою чертову жизнь из-за того, что ты громко звала на помощь. Ведь все могло быть иначе». Девушка даже с опаской выглянула из-за плеча Джереми, чтобы убедиться, что мистер Дюбуа не стоит за его спиной. Но видение пропало и Ева-Лотта вновь погрузилась в удручающую атмосферу.
     - Ты сам довел меня до такого состояния, - произносит девушка, свободной рукой вытирая последние слезы, что высыхают буквально «на бегу». – Ты сделал кое-что непозволительное, отчего мое воспаленное сознание не нашло ничего лучше, чем то, что я сделала, - произнесла девушка, будто бы виновато. Будто бы признавая свое поражение. Запястье начинало ломить, боль все сильнее распространялась по ее телу. – Не мог бы ты отпустить мою руку? Мне все равно никуда не деться. Но она скоро онемеет, - с мольбой произнесла девушка с волосами цвета бронзы. И все было бы хорошо, если бы Джереми не начал свой последний монолог.
     Острое чувство справедливости, что было с самого детства так старательно воспитано в ней Амандой Линдберг, самой чудесной на свете матерью, взяло верх над сентиментальной мечтательной принцессой-Лотти и внутри нее вновь забурлил вулкан, который, вроде бы, уже успел улечься. Тонны лавы вновь бороздили просторы многогранного сосуда, по имени Ева-Лотта-Линдберг.
     Она выслушала Джереми стараясь не перебивать его, так как, даже в стрессовых ситуациях, Ева-Лотта всегда старалась быть вежливой. Какие бы ругательства в своей речи она не использовала – она всегда даст своему собеседнику договорить. – Скажите на милость, - процедила девушка сквозь зубы. – Конечно, ты же у нас самое ранимое на свете существо, посему если тебя кто-то не понимает, стоит строить из себя супергероя и пытаться подмести под себя всех окружающих, - начинает она свой монолог. Так странно, они говорят не диалогами, а монологами. С другой стороны, они не перебивают друг друга, а дослушивают друг друга до конца. До точки. – Ты хочешь подмять всех под себя, как бульдозер подминает неугодные ему и неустойчивые здания у нас в центре города.
     Дыхание девушки сбивается. Ей кажется, что она слышит стук своего сердца и стук сердца Джереми. Отчетливо, будто бы вокруг не играет громкая тошнотворная музыка. Смесь всевозможных ритмов и жанров, стилей, под которые пьяные подростки прижимаются друг к другу в экстазе, путешествуя руками по чужим телам. Все звуки смешиваются в один, непонятный, тот, что сбивает ее собственный ритм. В голове начинает шуметь, будто бы находит вторая волна опьянения. Язык не слушается разума и она выплевывает самые важные слова – Конечно, ведь будто бы не существует историй, таких же плохих, как у тебя, - она что-то слышала о аварии, но смутно помнила, это было не ее дело, а в чужие дела Ева-Лотта редко сует свой прекрасный носик. - Как будто это тебя ещё и пытался изнасиловать школьный учитель, - произносит она чуть тише, и сразу же захлопывает ладонью свободной руки рот. Но сделанного не вернешь, пути назад уже нет, а она выдала свою тайну. Выдала себя с головой.
     Об этом вопиющем случае знали всего несколько человек: её родители, разумеется сестра, директор, да и тот пресловутый учитель, с заставшим их уборщиком. Целый год семья Линдберг старательно хранила тайну, которую Ева-Лотта выдала за считаные минуты своего пребывания в нетрезвом виде. – Мне стоит уйти, - громко говорит она. Ей кажется, что она вот-вот потеряет сознание. – Отпусти меня, Джереми, отпусти меня, - произносит она, но ее слов почти не слышно, так как во рту пересохло, язык от шока еле ворочается, а тело испытывает странную слабость.
     Ей становится тесно в прямом и переносном смысле. Вдруг пространство у стены, которе им обоим выбрал Джереми, становится крошечным для той драмы, что разыгрывается здесь и сейчас. Еве-Лотте бы научиться держать язык за зубами. Куда делось это умение за целый год? Неужели пьяный Джереми вызывает у нее желание все ему рассказать? Он-то явно наслышан о скандале. О том, что учитель французского, месье Дюбуа, кстати, уроженец Франции, был уволен после домогательств к ученице, имя которой не разглашалось. Но откуда ему знать, что эта ученица сейчас стоит прямо перед ним и мечтает сквозь землю провалиться?
     - Выпусти меня, Джереми. Мне дурно, - внутри Лотти бушует самая настоящая буря. Ей хочется исчезнуть, сделать так, чтобы все забыли, что она была здесь, что она целовалась с Деном, что она пила столько пунша. Книги о истории не  приводили примеров таких ситуаций. Библия не учитывала, что на свет появятся Джереми и Ева-Лотта. Но что же теперь делать?

Александрина отказывалась верить своим ушам. Это было просто невозможно. Невозможно, и все тут. Это наверно был просто глупый розыгрыш, и вот сейчас из палаты выскачет отец с капельницей на перевес и засмеется в голос. А за ним мама и Ванесса. Также, будут смеяться над бедной Александриной и говорить, что это первоапрельская шутка, затянувшаяся в года. А что? Вполне  в их духе. Потом начнут щебетать о том, что они рады, что их шутка удалась. Рады, что Александрина так любит их, что готова с ума сойти от мысли, что их больше нет.
На плечи опустилась тяжесть – теплые руки Жизель. Она обняла, пытаясь утешить и возможно, придать сил, но для Алекс сейчас ничего не существовало. Ошарашенная, как оказалось, абсолютно не готовая к такому удару, девушка просто смотрела в одну точку. В голове смолкли мысли. Время как будто замерло, разделилось на три части: до, сейчас и после. Даже дыхание сбилось. Делая выдох, Блейк забывала, что нужно делать вдох. Вдыхая, забывала выдыхать. Она отказывалась верить в происходящее. Отказывалась, словно это ей могло дать шанс на то, чтобы вернуть все.
Что-то влажное скатилось по щеке.  Одинокая слезинка, предвестница бури, бурым пятном окрасила гранатовую обивку седушки. Алекс заворожено посмотрела на нее, затем как-то криво улыбнулась, будто марионетка, под управлением кукловода. Мягко, но настойчиво взяла сестру за плечи и отвела назад.
- Ты шутишь. Так? Он ведь шел на поправку. Шел на поправку. – Блейк заглянула в глаза к сестре. Казалось, что если повторить все дважды, то слова обретут силу, Бог услышит это и сделает именно так. В одном из тренингов по улучшению собственной жизни написано, что если верить во что-то, это обязательно произойдет. Это должно быть правдой, иначе как люди зарабатывают на этом миллионы долларов? Алекс прикусила губу, всматриваясь в глаза сестры. Вот-вот в этих серо-зеленых очах промелькнет огонек озорства, губы искривятся в извращенной улыбочке  и Эль радостно, но в тоже время зловеще рассмеется и скажет что пошутила. Она же всегда так любила делать в детстве – издеваться над бедной Алекс, будто ей за это давали по сотне баксов.
- Скажи это, Эль! – Нервы не выдержали, и Александрина крепко вцепилась когтями в плечи сестры. – Скажи! – Девушка тряхнула Жизель  руками, словно пыталась выбить из автомата банку колы, что тот наглым образом зажопил ее. Однако, ни озорного огонька, ни даже тени усмешки – старшая Блейк смотрела на свою сестру немигающим взглядом отчаяния и боли. Алекс прикрыла глаза. Нижняя губа дрогнула, руки безвольно опустились вниз.
- Он не мог… не мог так поступить. С нами. С тобой. Со мной. – голос то срывался на шепот, то поднимался до высоких нот. Слезы хлынули фонтаном, и Александрина  рванула с места. Неизвестно, что она хотела этим сделать. Убежать от реальности? Скрыться от правды? Да. Да. И еще раз да. В груди словно образовалась дыра, всепоглощающая, опустошающая,  уничтожающая.
Александрина остановилась. Резко, словно поняла смысл жизни. Дыхание вновь сбилось к чертям, из глаз не останавливаясь, лились соленые градины слез. Губы уже, казалось, искусанные до нельзя, все мусолились зубами и мусолились. Развернувшись, Алекс вернулась к сестре. Медленно, шаг за шагом она становилась все ближе, не решаясь сказать что-либо. А что? Что она могла сказать? Если еще пар мгновений назад, в голове стояла тишина, то сейчас там была целая буря вопросов, мыслей, эмоций. Блейк не знала как справиться с этим, как заставить голоса в голове замолчать. Она чувствовала себя сумасшедшей, чувствовала, что вот-вот слетит с катушек и сделает что-нибудь с собой. Так наверное чувствовала себя мама, когда смотрела на мертвое тело Ванессы. Тело. Вот оно. Вот крохотный, но все же шанс, что это всего – лишь злая шутка и не более того.
-Я хочу увидеть те… его. – голос еще дрожал, но в нем слышались нотки непоколебимости и уверенности в своей правоте. Она не хотела, нет, просто не могла назвать отца телом. Это было бы предательством, обманом. Сделав глубокий вдох и призывая себя успокоиться, Александрина взяла сестру за руки и подняла ту с сидения. – Мы должны увидеть его. Должны.

She's a devil with a kiss kiss bang bang
Bad blood running through her veins
She's a fire with a kiss kiss bang bang
You will never ever be the same
     Почему мы иногда не умеем молчать? Почему нам всегда так важно, чтобы наше слово было последним. И к тому же, чтобы оно воспринималось как приказ, как догма, как аксиома, которую невозможно ослушаться. Зачем? Зачем мы так поступаем с людьми, которых хотим сделать своими, пусть и не навсегда, но на очень долго? Ответа не знает никто.
     А мы тем временем кусаем друг друга, впрыскивая друг другу под кожу яд медленного действия, который, накапливаясь, умертвляет чувства. Умертвляет рефлексы. И мы больше не хотим быть вместе. Нам больно подкожно. Нам больно сердечно. Наши щеки устланы слезами.
     Ева-Лотта никогда не скандалила ни с кем, кроме родной младшей сестры. И те скандалы, скорее, можно было назвать лишь ссорами и размолвками, тем, что быстро кончается, стоит одной из сестер остынуть. Она всегда слушалась маму, в доме ее царил мир, уют и любовь. Никто никогда не поднимал на нее руку. Никто в семье ни разу не делал ей больно.
     Во внешнем мире все было иначе. Она старательно пряталась за своими маленькими колючками-шипами, как роза, которую выращивал Маленький Принц, наивно полагая, что она может сама себя защитить. И вот, после того, как школьный учитель попытался влезть ей не только в душу, но и проникнуть внутрь нее, Еве-Лотте требовалась помощь. Она искала ее во всем и у всех. Но упорно молчала о событиях прошлого года. Никто не должен знать, как она была слаба. А здесь и сейчас, Джереми Гринберг вновь заставляет ее чувствовать себя слабой. Беззащитной. Беспомощной. Отсюда и эти слезы.
     Ее грудь вздымается с каждым вдохом все сильнее и сильнее. Сердце ее бьется так быстро и остервенело, как у пойманой в сети синицы, что кажется – ещё мгновение и оно и вовсе выпрыгнет из груди малышки Евы-Лотты. Ладошки ее вспотели от страха, волнения и боли, причиняемых Джереми Гринбергом.
     Щеки ее раскраснелись, этот удивительный свет, которым кожа Евы-Лотты всегда светилась изнутри, померк, лицо приобрело сероватый оттенок и растратило свой шарм. По лицу струились, уже высыхая, две черные полоски. Она не пользовалась водостойкой косметикой. И она не планировала сегодня плакать. Она планировала весело провести время на вечеринке, куда ее пригласил Джереми. С самим Джереми.
      И вот они проводят с ним время наедине. Со стороны всем может показаться, что они лишь, как и многие парочки к этому моменту, зажимаются у стенки. Но все иначе. Все как куда драматичнее. Все куда серьезней. Она плачет, а он все так же сжимает ее запястье своими руками-щупальцами. Он не отпустит ее от себя. Зачем он так с ней?
      Он спрашивает ее о слезах, а она стоит молча, пытаясь поймать взгляд этого нахала, что испортил их свидание. Тишина нависает над ними, как сфера, кажется, будто бы она давит на плечи и руки, скатывается по телу свинцовым шаром, тянучи вниз. В бездну. В пустоту. Воздух, что она выдыхает, казалось, не хочет уходить и цепляется за каждую клетку, от чего ей так тяжело дышать. Вот бы сейчас хлопнуться в обморок, обмякнуть в руках Джереми. Но организм усиленно не хочет этого делать. А ведь он отравлен – в нем концентрируется ядовитая смесь алкоголя и желчи, что течет сейчас, вместе с кровью, по венам девушки. А ведь она такая маленькая. Такая хрупкая.
     - Ты совсем не знаешь меня, ты не знаешь, что со мной происходило, - вдруг выдыхает она. – Ты знаешь меня только с момента, когда я улыбнулась тебе в столовой за обедом, - голос ее становится чуть спокойнее, все меньше слез стекает по ее щекам. Она вновь чувствует легкую нотку спокойствия. Может потому, что Джереми перестал на нее орать? А ведь он, между прочим, мало что знал о ее прошлом. Ева-Лотта никогда не была ни для кого открытой книгой. Она была сложной загадкой Сфинкса, ребусом, головоломкой. Ее приходилось разгадывать каждый божий день.
     Он закуривает свою чертову сигарету. Неприятный запах ударяет в нос Еве-Лотте и она невольно морщится. Её отец курит, но она не испытывает к этому запаху никаких положительных чувств. Она лишь смирилась, что в кабинете отца иногда пахнет сигаретами. Это ведь ему не вредит. Он ведь уже мертв. Он ведь – вампир. А сигареты – приятная привычка из старой человеческой жизни. Только вот Ева-Лотта никогда не понимала, что приятного может быть во вдыхании едкого дыма в легкие. Она не просит Джереми перестать курить, потому, что знает, что эта просьба не возымеет успеха.
     Слезы, что ранее стекали по щекам прекрасной Евы-Лотты, чуть-чуть облегчили ее опьянение. Только вот все, что было ранее произнесено парнем – только усилило состояние, в которое Лотти погрузилась от воспоминаний о школьном учителе. Ей казалось, что он сейчас где-то в комнате – стоит, прислонившись к стене, наблюдает за ней и усмехается, мол: «смотри, как я испортил тебе всю твою чертову жизнь из-за того, что ты громко звала на помощь. Ведь все могло быть иначе». Девушка даже с опаской выглянула из-за плеча Джереми, чтобы убедиться, что мистер Дюбуа не стоит за его спиной. Но видение пропало и Ева-Лотта вновь погрузилась в удручающую атмосферу.
     - Ты сам довел меня до такого состояния, - произносит девушка, свободной рукой вытирая последние слезы, что высыхают буквально «на бегу». – Ты сделал кое-что непозволительное, отчего мое воспаленное сознание не нашло ничего лучше, чем то, что я сделала, - произнесла девушка, будто бы виновато. Будто бы признавая свое поражение. Запястье начинало ломить, боль все сильнее распространялась по ее телу. – Не мог бы ты отпустить мою руку? Мне все равно никуда не деться. Но она скоро онемеет, - с мольбой произнесла девушка с волосами цвета бронзы. И все было бы хорошо, если бы Джереми не начал свой последний монолог.
     Острое чувство справедливости, что было с самого детства так старательно воспитано в ней Амандой Линдберг, самой чудесной на свете матерью, взяло верх над сентиментальной мечтательной принцессой-Лотти и внутри нее вновь забурлил вулкан, который, вроде бы, уже успел улечься. Тонны лавы вновь бороздили просторы многогранного сосуда, по имени Ева-Лотта-Линдберг.
     Она выслушала Джереми стараясь не перебивать его, так как, даже в стрессовых ситуациях, Ева-Лотта всегда старалась быть вежливой. Какие бы ругательства в своей речи она не использовала – она всегда даст своему собеседнику договорить. – Скажите на милость, - процедила девушка сквозь зубы. – Конечно, ты же у нас самое ранимое на свете существо, посему если тебя кто-то не понимает, стоит строить из себя супергероя и пытаться подмести под себя всех окружающих, - начинает она свой монолог. Так странно, они говорят не диалогами, а монологами. С другой стороны, они не перебивают друг друга, а дослушивают друг друга до конца. До точки. – Ты хочешь подмять всех под себя, как бульдозер подминает неугодные ему и неустойчивые здания у нас в центре города.
     Дыхание девушки сбивается. Ей кажется, что она слышит стук своего сердца и стук сердца Джереми. Отчетливо, будто бы вокруг не играет громкая тошнотворная музыка. Смесь всевозможных ритмов и жанров, стилей, под которые пьяные подростки прижимаются друг к другу в экстазе, путешествуя руками по чужим телам. Все звуки смешиваются в один, непонятный, тот, что сбивает ее собственный ритм. В голове начинает шуметь, будто бы находит вторая волна опьянения. Язык не слушается разума и она выплевывает самые важные слова – Конечно, ведь будто бы не существует историй, таких же плохих, как у тебя, - она что-то слышала о аварии, но смутно помнила, это было не ее дело, а в чужие дела Ева-Лотта редко сует свой прекрасный носик. - Как будто это тебя ещё и пытался изнасиловать школьный учитель, - произносит она чуть тише, и сразу же захлопывает ладонью свободной руки рот. Но сделанного не вернешь, пути назад уже нет, а она выдала свою тайну. Выдала себя с головой.
     Об этом вопиющем случае знали всего несколько человек: её родители, разумеется сестра, директор, да и тот пресловутый учитель, с заставшим их уборщиком. Целый год семья Линдберг старательно хранила тайну, которую Ева-Лотта выдала за считаные минуты своего пребывания в нетрезвом виде. – Мне стоит уйти, - громко говорит она. Ей кажется, что она вот-вот потеряет сознание. – Отпусти меня, Джереми, отпусти меня, - произносит она, но ее слов почти не слышно, так как во рту пересохло, язык от шока еле ворочается, а тело испытывает странную слабость.
     Ей становится тесно в прямом и переносном смысле. Вдруг пространство у стены, которе им обоим выбрал Джереми, становится крошечным для той драмы, что разыгрывается здесь и сейчас. Еве-Лотте бы научиться держать язык за зубами. Куда делось это умение за целый год? Неужели пьяный Джереми вызывает у нее желание все ему рассказать? Он-то явно наслышан о скандале. О том, что учитель французского, месье Дюбуа, кстати, уроженец Франции, был уволен после домогательств к ученице, имя которой не разглашалось. Но откуда ему знать, что эта ученица сейчас стоит прямо перед ним и мечтает сквозь землю провалиться?
     - Выпусти меня, Джереми. Мне дурно, - внутри Лотти бушует самая настоящая буря. Ей хочется исчезнуть, сделать так, чтобы все забыли, что она была здесь, что она целовалась с Деном, что она пила столько пунша. Книги о истории не  приводили примеров таких ситуаций. Библия не учитывала, что на свет появятся Джереми и Ева-Лотта. Но что же теперь делать?

- краткая справка;
Родилась девушка в городе Лагуна-Бич, в семье депутата Городского совета и наследницы старинного британского рода. С дества девушке были привиты лучшие манеры, коими она пользуется и по сей день, появляясь в высшем обществе. Однако, лицемерие, царящее в доме, испортило ее характер. Нельзя однозначно заявить, какое впечатление она производит на людей. Это все так непостоянно и зависит от многих факторов, но все-таки по большей части его определяет настроение Индии. Те, кто работает с ней, кто видит ее каждый день, уже привыкли к ее изменчивости, как известно, то, что входит в привычку, видится менее ярко, чем то, что пока в новинку. В то время как те, что видят еевпервые, неизменно попадут под ее обаяние и харизму. Невероятно полезны два последних качества, особенно, если при этом ты имеешь очаровательную улыбку и красивые глаза, как у Индии. Глаза, можно сказать, не имеют дна, как стеклянные глазки фарфоровых кукол или, как глаза людей с поистине ледяным взглядом, неэмоциональных и холодных. Такой ее не назовешь, скорее, она никак не бесчувственна. Она врядли влетит в ближайший бар и начнет трещать направо и налево о том, что ей удалось выведать. Естественно. Но и трепаться о мелочах Индию тоже не заставишь. Девушка весьма амбициозна. Ну, как сказать. Не то чтобы она шла по головам впередиидущих. Но сделает все, для достижения своей цели.
Сильные стороны : волевая, сильная по характеру
Слабые стороны : никогда не плачет, а кричит и бьет все что под руку попадется
Увлечения и хобби : театр, джазз, черно-белое кино
Фобии и страхи: боится потерять контроль над ситуацией 
- отношения с вашим персонажем;
Самые скверные. Соперническтво девушек началось еще пару лет назад, когда Индия отбила у Кристы одного из ее поклонников. С тех пор так и повелось: как только одна чего-то добивалась, вторая сразу же мечтала догнать и перегнать.Стоит девушкам столкнуться в городе - сразу же начинается шоу с огнем.
- дополнительные пожелания;
я ищу активного и внимательного игрока, который не пропадет через неделю. желательны развернутые и грамотные посты. активной игрой обеспечу. так же окажу поддержку и поделюсь фантазией.
- связь с заказчиком;
Пока - гостевая
- пример вашего поста;

я могу меньше (:

[align=center]She's a devil with a kiss kiss bang bang
Bad blood running through her veins
She's a fire with a kiss kiss bang bang
You will never ever be the same
     Почему мы иногда не умеем молчать? Почему нам всегда так важно, чтобы наше слово было последним. И к тому же, чтобы оно воспринималось как приказ, как догма, как аксиома, которую невозможно ослушаться. Зачем? Зачем мы так поступаем с людьми, которых хотим сделать своими, пусть и не навсегда, но на очень долго? Ответа не знает никто.
     А мы тем временем кусаем друг друга, впрыскивая друг другу под кожу яд медленного действия, который, накапливаясь, умертвляет чувства. Умертвляет рефлексы. И мы больше не хотим быть вместе. Нам больно подкожно. Нам больно сердечно. Наши щеки устланы слезами.
     Ева-Лотта никогда не скандалила ни с кем, кроме родной младшей сестры. И те скандалы, скорее, можно было назвать лишь ссорами и размолвками, тем, что быстро кончается, стоит одной из сестер остынуть. Она всегда слушалась маму, в доме ее царил мир, уют и любовь. Никто никогда не поднимал на нее руку. Никто в семье ни разу не делал ей больно.
     Во внешнем мире все было иначе. Она старательно пряталась за своими маленькими колючками-шипами, как роза, которую выращивал Маленький Принц, наивно полагая, что она может сама себя защитить. И вот, после того, как школьный учитель попытался влезть ей не только в душу, но и проникнуть внутрь нее, Еве-Лотте требовалась помощь. Она искала ее во всем и у всех. Но упорно молчала о событиях прошлого года. Никто не должен знать, как она была слаба. А здесь и сейчас, Джереми Гринберг вновь заставляет ее чувствовать себя слабой. Беззащитной. Беспомощной. Отсюда и эти слезы.
     Ее грудь вздымается с каждым вдохом все сильнее и сильнее. Сердце ее бьется так быстро и остервенело, как у пойманой в сети синицы, что кажется – ещё мгновение и оно и вовсе выпрыгнет из груди малышки Евы-Лотты. Ладошки ее вспотели от страха, волнения и боли, причиняемых Джереми Гринбергом.
     Щеки ее раскраснелись, этот удивительный свет, которым кожа Евы-Лотты всегда светилась изнутри, померк, лицо приобрело сероватый оттенок и растратило свой шарм. По лицу струились, уже высыхая, две черные полоски. Она не пользовалась водостойкой косметикой. И она не планировала сегодня плакать. Она планировала весело провести время на вечеринке, куда ее пригласил Джереми. С самим Джереми.
      И вот они проводят с ним время наедине. Со стороны всем может показаться, что они лишь, как и многие парочки к этому моменту, зажимаются у стенки. Но все иначе. Все как куда драматичнее. Все куда серьезней. Она плачет, а он все так же сжимает ее запястье своими руками-щупальцами. Он не отпустит ее от себя. Зачем он так с ней?
      Он спрашивает ее о слезах, а она стоит молча, пытаясь поймать взгляд этого нахала, что испортил их свидание. Тишина нависает над ними, как сфера, кажется, будто бы она давит на плечи и руки, скатывается по телу свинцовым шаром, тянучи вниз. В бездну. В пустоту. Воздух, что она выдыхает, казалось, не хочет уходить и цепляется за каждую клетку, от чего ей так тяжело дышать. Вот бы сейчас хлопнуться в обморок, обмякнуть в руках Джереми. Но организм усиленно не хочет этого делать. А ведь он отравлен – в нем концентрируется ядовитая смесь алкоголя и желчи, что течет сейчас, вместе с кровью, по венам девушки. А ведь она такая маленькая. Такая хрупкая.
     - Ты совсем не знаешь меня, ты не знаешь, что со мной происходило, - вдруг выдыхает она. – Ты знаешь меня только с момента, когда я улыбнулась тебе в столовой за обедом, - голос ее становится чуть спокойнее, все меньше слез стекает по ее щекам. Она вновь чувствует легкую нотку спокойствия. Может потому, что Джереми перестал на нее орать? А ведь он, между прочим, мало что знал о ее прошлом. Ева-Лотта никогда не была ни для кого открытой книгой. Она была сложной загадкой Сфинкса, ребусом, головоломкой. Ее приходилось разгадывать каждый божий день.
     Он закуривает свою чертову сигарету. Неприятный запах ударяет в нос Еве-Лотте и она невольно морщится. Её отец курит, но она не испытывает к этому запаху никаких положительных чувств. Она лишь смирилась, что в кабинете отца иногда пахнет сигаретами. Это ведь ему не вредит. Он ведь уже мертв. Он ведь – вампир. А сигареты – приятная привычка из старой человеческой жизни. Только вот Ева-Лотта никогда не понимала, что приятного может быть во вдыхании едкого дыма в легкие. Она не просит Джереми перестать курить, потому, что знает, что эта просьба не возымеет успеха.
     Слезы, что ранее стекали по щекам прекрасной Евы-Лотты, чуть-чуть облегчили ее опьянение. Только вот все, что было ранее произнесено парнем – только усилило состояние, в которое Лотти погрузилась от воспоминаний о школьном учителе. Ей казалось, что он сейчас где-то в комнате – стоит, прислонившись к стене, наблюдает за ней и усмехается, мол: «смотри, как я испортил тебе всю твою чертову жизнь из-за того, что ты громко звала на помощь. Ведь все могло быть иначе». Девушка даже с опаской выглянула из-за плеча Джереми, чтобы убедиться, что мистер Дюбуа не стоит за его спиной. Но видение пропало и Ева-Лотта вновь погрузилась в удручающую атмосферу.
     - Ты сам довел меня до такого состояния, - произносит девушка, свободной рукой вытирая последние слезы, что высыхают буквально «на бегу». – Ты сделал кое-что непозволительное, отчего мое воспаленное сознание не нашло ничего лучше, чем то, что я сделала, - произнесла девушка, будто бы виновато. Будто бы признавая свое поражение. Запястье начинало ломить, боль все сильнее распространялась по ее телу. – Не мог бы ты отпустить мою руку? Мне все равно никуда не деться. Но она скоро онемеет, - с мольбой произнесла девушка с волосами цвета бронзы. И все было бы хорошо, если бы Джереми не начал свой последний монолог.
     Острое чувство справедливости, что было с самого детства так старательно воспитано в ней Амандой Линдберг, самой чудесной на свете матерью, взяло верх над сентиментальной мечтательной принцессой-Лотти и внутри нее вновь забурлил вулкан, который, вроде бы, уже успел улечься. Тонны лавы вновь бороздили просторы многогранного сосуда, по имени Ева-Лотта-Линдберг.
     Она выслушала Джереми стараясь не перебивать его, так как, даже в стрессовых ситуациях, Ева-Лотта всегда старалась быть вежливой. Какие бы ругательства в своей речи она не использовала – она всегда даст своему собеседнику договорить. – Скажите на милость, - процедила девушка сквозь зубы. – Конечно, ты же у нас самое ранимое на свете существо, посему если тебя кто-то не понимает, стоит строить из себя супергероя и пытаться подмести под себя всех окружающих, - начинает она свой монолог. Так странно, они говорят не диалогами, а монологами. С другой стороны, они не перебивают друг друга, а дослушивают друг друга до конца. До точки. – Ты хочешь подмять всех под себя, как бульдозер подминает неугодные ему и неустойчивые здания у нас в центре города.
     Дыхание девушки сбивается. Ей кажется, что она слышит стук своего сердца и стук сердца Джереми. Отчетливо, будто бы вокруг не играет громкая тошнотворная музыка. Смесь всевозможных ритмов и жанров, стилей, под которые пьяные подростки прижимаются друг к другу в экстазе, путешествуя руками по чужим телам. Все звуки смешиваются в один, непонятный, тот, что сбивает ее собственный ритм. В голове начинает шуметь, будто бы находит вторая волна опьянения. Язык не слушается разума и она выплевывает самые важные слова – Конечно, ведь будто бы не существует историй, таких же плохих, как у тебя, - она что-то слышала о аварии, но смутно помнила, это было не ее дело, а в чужие дела Ева-Лотта редко сует свой прекрасный носик. - Как будто это тебя ещё и пытался изнасиловать школьный учитель, - произносит она чуть тише, и сразу же захлопывает ладонью свободной руки рот. Но сделанного не вернешь, пути назад уже нет, а она выдала свою тайну. Выдала себя с головой.
     Об этом вопиющем случае знали всего несколько человек: её родители, разумеется сестра, директор, да и тот пресловутый учитель, с заставшим их уборщиком. Целый год семья Линдберг старательно хранила тайну, которую Ева-Лотта выдала за считаные минуты своего пребывания в нетрезвом виде. – Мне стоит уйти, - громко говорит она. Ей кажется, что она вот-вот потеряет сознание. – Отпусти меня, Джереми, отпусти меня, - произносит она, но ее слов почти не слышно, так как во рту пересохло, язык от шока еле ворочается, а тело испытывает странную слабость.
     Ей становится тесно в прямом и переносном смысле. Вдруг пространство у стены, которе им обоим выбрал Джереми, становится крошечным для той драмы, что разыгрывается здесь и сейчас. Еве-Лотте бы научиться держать язык за зубами. Куда делось это умение за целый год? Неужели пьяный Джереми вызывает у нее желание все ему рассказать? Он-то явно наслышан о скандале. О том, что учитель французского, месье Дюбуа, кстати, уроженец Франции, был уволен после домогательств к ученице, имя которой не разглашалось. Но откуда ему знать, что эта ученица сейчас стоит прямо перед ним и мечтает сквозь землю провалиться?
     - Выпусти меня, Джереми. Мне дурно, - внутри Лотти бушует самая настоящая буря. Ей хочется исчезнуть, сделать так, чтобы все забыли, что она была здесь, что она целовалась с Деном, что она пила столько пунша. Книги о истории не  приводили примеров таких ситуаций. Библия не учитывала, что на свет появятся Джереми и Ева-Лотта. Но что же теперь делать?

«Там кто-то буянит».
«Там без тебя никак не обойтись». 
«Там двое устроили драку без выхода на ринг».
В итоге Кроссман оказался дома в третьем часу ночи – не впервой правда. И если ещё с утра он планировал после работы вечером заехать в клуб, где по его сведениям должна была находиться Аннабель, то ближе к вечеру свои планы пришлось нарушить из-за парочки твердолобых здоровяков, решивших померяться членами – и плевали они на деньги за выигрыш. Что за укурки? Хотя это может и к лучшему – в противном случае Адриан обязательно бы сорвал всю свою злость и усталость на ни в чём неповинной девушке. Каким угодно образом. Если бы она снова начала спорить, выступать и показывать характер – он бы сорвался. Поэтому никаких клубов, домой и точка, сюрприз откладывается на завтра, точнее уже на сегодня, если судить по отсчёту от полуночи. На самом деле дома Адриан редко проводил своё время. Он был или в разъездах, или у друзей, или еще где, но только не дома. Поэтому в квартире не было той самой атмосферы, которая обычно бывает в семейных домах. Здесь не было домашнего тепла, уюта. Да, здесь дорогой ремонт и красивая мебель, но лишь потому, что поработали знающие люди. И его, Адриана участия, как такового, и не было.
Разувшись, уже в своей квартире Адриан направился прямиком к бару, налил себе виски и залпом вылил себе в горло стакан горячительного напитка. Уже вошло в привычку – пить перед сном, чтобы проще было заснуть. К тому же, виски он любил – крепко, сухо и не очень обжигает. Это был, пожалуй, единственный алкогольный напиток, с которым у Кроссмана сложились вполне себе хорошие отношения: водка – этиловый спирт с водой, коньяк – жидкий клопомор, джин – та же водка, только с хвоей. Вот виски – другое дело. Виски – это цвет, запах и мягкость. Упившись им один или даже пару раз, не возникает отвращения. Состояние было таким, словно он только что пробежал километраж, разве что одышка не мучила. Голова не хотела думать, а события вечера постепенно выветривались, ведь давным-давно подобные стычки превратились для Адриана в самую настоящую рутину.
Повертев пару минут стакан в руках и смотря в одну точку, мужчина ещё раз кинул взгляд на время и всё-таки не стал испытывать судьбу. К тому же завтра он должен был появиться в редакции и быть в здравом уме и светлой памяти. Всё, чего он сейчас хотел, даже не её, самую желанную девушку, Аннабель. Всё, чего он хотел – это погрузиться в здоровый глубокий сон, потому что если Адриан не выспится, то лучше близко к нему не появляться. Как минимум в радиусе целой мили. И поэтому Кроссман, быстро приняв душ завалился в спальню.
Своих снов он никогда не запоминал, зачем забивать свою голову совершенно не нужной информацией, чепухой. Да и редко ему что-то когда-то снилось, но, похоже, день был сегодня таким богатым на события, что ему привиделось, будто бы в его доме пожар. Только сам он будто бы стоял в стороне от всего этого и наблюдал за тем, как медленно сгорают его вещи, мебель, да и вообще вся квартира. Причём наблюдал за всем этим совершенно бесстрастно – никакого беспокойства, если у него есть возможность восстановить всё это, заменив на новое – тем более имеются для подобного все средства. Поэтому и появление пожарной машины он воспринял совершенно равнодушно. Сирена спец. автомобиля гудела буквально над ухом, не переставая, словно назойливая муха, которую хотелось отогнать куда подальше, и уже порядком стала раздражать. Кроссман начал было уже беситься, но именно в этот момент… проснулся. И осознал, что вокруг него ничего не горит, и сам он лежит в своей постели. И это была вовсе не сирена, а дверной замок. Спросонья ничего не соображая, Адриан взял в руки мобильный, лежащий рядом на тумбочке. 5:32.
– Блять!, – подушка тут же отлетела в противоположную стену, а сам Кроссман сел на кровати. Звонок не умолкал ни на секунду, или это у самого Адриана в ушах гудит? Какой камикадзе решил припереться в такую рань? Натянув на себя первые попавшиеся штаны, он отправился встречать гостей, и когда открыл дверь, понял, что лучше бы этого не делал. Аннабель Райс, вдрызг пьяная, стояла и упрямо жала на звонок, отчего у Адриана промелькнула мысль, а не заснула ли она? Но нет. Расплывшись в улыбке и пожелав ему доброго утра, девушка прошла внутрь, пихнув по дороге в руки Кроссману свои туфли, как ни в чём не бывало, тем самым введя его в ступор на несколько секунд.
Впрочем, это состояние быстро прошло. Медленно, но верно, Кроссман приходил в бешенство. И ладно, что она разбудила его в такую рань, хотя судя по виду, у Аннабель сейчас ещё только продолжение ночи. Больше всего Адриан ненавидел, когда пьют девушки, и уж тем более, когда это делает Бель. Она была его, его собственностью, и должна была делать то, что он скажет ей. Но Райс ломала все стереотипы и правила, которые Кроссман устанавливал. Зачем она пришла к нему сейчас? Знает же, как он относится к таким выходкам. Так всё же зачем? Позлить? Сыграть на нервах? Вывести на эмоции? Что ж, ей это удалось. Добилась своего.
– Нотаций? – Адриан даже не кричал, говорил спокойно, потому что прекрасно знал – ей сейчас бесполезно что-то втолковывать. Он даже улыбался ей, обманчиво, усыпляя её бдительность, и медленно подходил ближе. Милая, никаких нотаций. Но освежиться не помешает, – оказавшись совсем рядом, Кроссман подхватил её на руки, как пушинку, и, перебросив через плечо, понес в ванную, полностью игнорируя мнение Аннабель на этот счёт. Добравшись до пункта назначения, посадил её в святую святых и включил ледяную воду. Лучший способ протрезветь. Не давая Райс вырваться, стал поливать её с ног до головы, и, кажется, ему это доставляло истинное удовольствие.